Передо мной серело пустынное поле. Один сторожевой курган стоял вдалеке и, казалось, зорко охранял равнины. С утра в степи было по-весеннему холодно и ветрено. Ветер, просушивая колеи дороги, шуршал прошлогодним бурьяном. За мной, на западе, картинно рисовалась на горизонте гряда меловых гор. Темнея пятнами лесов, как старинное, тусклое серебро, она тонула в утреннем тумане. Ветер, дувший мне навстречу, холодил лицо. Степь увлекала, овладевая душой, наполняя её чувством радости. За курганом блеснула ложбина, круглая, налитая весенней водой. Есть что-то чистое и весёлое в этих апрельских болотцах. Над ними вьются звонкоголосые чибисы, серенькие трясогузки перебегают по её бережкам, оставляя на иле свои звёздообразные следы. В воде, мелкой, прозрачной, отражается ясная лазурь и белые облака весеннего неба. Курган был дикий, ещё ни разу не тронутый плугом . "Время его – подумал я, – навсегда проходит. В вековом забытьи он только вспоминает далёкое былое, прежние степи, прежних людей".
(141 слово)